Павел ГРУШКО "ЗОВ"

посвещение Александру Эбаноидзе Летя к тебе, я с бирюзовой выси впервые увидал тебя, Тбилиси: под крыльями, на скатерти нарядной, нанизанной на веточку Куры, ты мне казался гроздью виноградной, положенной к подножию горы. Я на твои дворы ступил потом и окунулся в твой гортанный говор. Кура катила волны под мостом, затачивая сталь свою о город. Шло облако — вело вдоль улиц тень. И в сумерках старинного квартала под звон цикад погас мой первый день, и ночь от сна стремительно восстала. Она сняла с казны своей засов, отсыпав гостю горстку новых истин — чрезмерность южных звёзд и голосов, и шелест, пробегающий по листьям, которые серебряно шуршат в садах, полудой лунною облитых, далёкий смех и чей-то шаткий шаг, звучащий на истёртых этих плитах, сторожкий сон щербатого крыльца, окно, где кто-то в давних видах тонет, и вязь волос над яблоком лица, смуглеющим на маленькой ладони... Перед рассветом, расплетя клубок дремотных улиц, я пришёл на место, где друг с порога крикнул: «Видит Бог, мы так и не уснули! Наконец--то!» Дом распахнулся, скатерть расцвела, а в окна лезли детвора и ветки, и стол плясал, и улыбались предки сквозь ретушь из-под жёлтого стекла. И женщина, чьи руки пахнут тестом, кладёт тебе полакомей куски, оглаживая белые виски таким родным, давно знакомым жестом. Как тонем мы всю жизнь в далёком том, что иногда случается лишь за день: скалистый город, дружественный дом — сладчайшая из сладких виноградин, чей пряный вкус ни годы не отбили, ни отняли другие города, а голос, будто тёплая вода, журчит в тебе и манит: "Тбили... Тбили..."...