Мои стихи про индейцев. Брат Волка. Красивая героическая романтическая история. Часть 3

Брат Волка в одиночку воевал, Был он хитёр, расправы не боялся, И часто там, где враг его не ждал, Как ветер, он внезапно появлялся. И так же незаметно исчезал. Он нападал на разные обозы, Склады с боеприпасами сжигал. А вслед неслись и пули, и угрозы. Брат Волка невредимым уходил, Без устали, не зная пораженья, Но вот однажды парень угодил В ловушку белых возле поселенья. Он на мустанге по тропе скакал, Но конь его внезапно вдруг споткнулся, На землю тут же юноша упал И, удивлённый, быстро оглянулся. Увидел он, что рядом над тропой Растянута зелёная верёвка. Не ожидал он западни такой. Всего лишь миг – и руки его ловко Ковбои вяжут кожаным ремнём И волокут индейца в поселенье. Глаза пылают дьявольским огнём, В них светится расправы предвкушенье. С победным криком в городок вошли, К столбу индейца крепко привязали. Над ним смеялись, комьями земли Его лицо и тело обкидали. Порою камень в пленного летел, И раздавался хохот непристойный, А он без страха на врагов смотрел, Невозмутимый, гордый и спокойный. Бурлила озверевшая толпа, Как будто смерть индейца – это праздник. Коварна, беспощадна и скупа, Она мечтала о кровавой казни. В тот самый миг журчал в горах ручей, Шептались тихо стройные берёзы, А из прекрасных девичьих очей Катились и катились в воду слёзы. «Мой славный воин, как ты далеко. Опять тоска, как тьма, на сердце ляжет. Но ветер, пролетая высоко, Мне тёмной ночью о тебе расскажет. Расскажет он, как ты в чужом краю Сражаешься с коварными врагами. Хотела бы я преданность свою Доверить птице с добрыми глазами, Чтобы она на крыльях отнесла Мою любовь тебе назло пришельцам. Да страшно мне, что северная мгла Вдруг заморозит птицу вместе с сердцем, Застудит сердце, полное любви, Моей любви к тебе, прекрасный воин, Вернись ко мне и милой назови. Пусть будет мир наш светел и спокоен», - Красавица, склоняясь над водой, О Брате Волка целый вечер пела, А рядом ветерок играл с листвой И травка еле слышно шелестела. Три дня индеец у столба стоял, Ни пищи, ни воды не получая. Палило солнце, дождь его хлестал, Толпа глумилась, жалости не зная. А вечером ковбои подошли И стали избивать его кнутами. Нещадно кожу плети обожгли, Но юноша и вида не подал, Что грудь его пронзила боль слепая, Как камень, неподвижно он стоял, Вниманья на врагов не обращая. «Молчишь, дикарь! Ну что же, помолчи! Недолго ждать возмездия осталось!» Сильнее распалялись палачи, Толпа зевак всё больше волновалась, И сыпались удары без конца, Кровавые полоски оставляя, Но не коснулся страх его лица, И, резкий свист ударов заглушая, Запел индеец о своей борьбе, О мужестве и стойкости народа. «Что толку, люди, в этой молотьбе!? Давайте вешать дикого урода!» «На сук его!» - кричали из толпы. «Мы уничтожим дикарей проклятых! Они грязны, ленивы и тупы!» «Мы требуем немедленной расплаты!» И, юношу во всех грехах виня, Толпа решила выполнить затею: Индейца посадили на коня, Лассо ему набросили на шею И повезли к опушке, чтобы там Его повесить на огромном буке. Скользнул индеец взглядом по к