Владимир Павленко: Август 1991-го и «майдан» в Москве

Владимир Павленко: Август 1991-го и «майдан» в Москве Следите за нашими публикациями на нашем телеграмм-канале: https://t.me/iskra1917 Приближается август, который традиционно в России — сложный месяц; одно перечисление произошедших в этом месяце шокирующих, часто трагических событий займет много места и времени. Однако даже в этом скорбном списке, от трагедии «Курска» до дефолта «имени Ельцина — Кириенко» (кто забыл), особняком стоит распад СССР — крупнейшая не только геополитическая, но и гуманитарная катастрофа, которая кардиальным образом изменила расклад мировых сил, катком пройдясь по десяткам миллионов судеб. И бросила народы нашей прежде единой страны в водоворот регресса и упадка. Скажут: Советский Союз распался в декабре 1991 года, по Беловежским соглашениям, подписанным в ходе разнузданно пьяного междусобойчика трех обезумевших от безнаказанности пигмеев, возомнивших себя вершителями судеб трехсотмиллионного народа. Юридически это так, хотя скорее квазиюридически. Соглашения с правовой точки зрения ничтожны, и стоит их денонсировать, как легитимная база под уничтожением Союза исчезнет. Фактически же Рубиконом послужила именно августовская трехдневка — «майдан» в Москве с 19 по 21 число, когда были подорваны опоры единого государства и пресловутый «парад суверенитетов» вырвался как джинн из бутылки, принявшись кромсать страну по живому под восторженное улюлюканье массовки, собранной проходимцами из горбачевско-яковлевского политбюро. Не секрет, что подорвавшие советский режим стотысячные митинги собирались по разнарядке из ЦК самими партийными секретарями, которые жестко отчитывались за численность протестов перед прорвавшимися в верхи КПСС политическими извращенцами. Поэтому когда сегодня некоторые утверждают, будто КПСС развалилась сама, изнутри, и обвиняют партию в том, что она создала под себя систему, стержнем которой стала, и которая самоликвидировалась вместе с этим стержнем, то они лукавят. Эта ложь, искажающая историческую правду и историческое наследство, сродни демагогии о «победе, одержанной народом, вопреки Сталину». Такого в истории не бывает — ни того, ни другого. Без жесткой организации никакая победа невозможна, а организация идет сверху, и чем жестче ситуация, тем решительнее организация и насаждаемая ею дисциплина. Если она действительно собирается побеждать. То же самое и с упадком. Большие системы, вроде КПСС, обладают гигантской инерцией; для достижения любого быстрого результата, а он априори связан с преодолением этой инерции — это знает любой управленец — требуются гигантские усилия, причем длительные, последовательные и настойчивые. Иначе все потуги захлебнутся и уйдут в песок на всех этажах громадной и неповоротливой иерархии. Разрушиться сама, естественным путем, в пять «перестроечных» лет КПСС не могла. Даже при полном непротивлении разрушительной эрозии, которой партия подвергалась по причине поразившей ее ряды коррупции. И даже в условиях наблюдавшейся идейной стагнации, когда теория, которой после И. В.