Игумения Арсения и монахиня Ардалиона. Путь немечтательного делания. Часть 2.

Она всегда оставалась странницей в самом высоком и благородном смысле этого слова. Замечательная особенность этой подвижницы – странничество не только и не столько по отношению к земному и вещественному, но странничество как путь отречения от малейших проявлений самости, даже самых благовидных и прекрасных. Она была беспощадна к любой видимости, любой мечтательности, в которую с такой легкостью склонны впадать неопытные подвижники; критически воспринимала даже состояния утешительные. Вот и почила эта великая жена (как именовал ее Воронежский архиепископ-прозорливец Антоний (Смирницкий)), – промыслительно находясь вдали от родной обители. Как странница, в гостиничной келье Саровской пустыни, лишенная человеческого внимания и попечения. До последнего дня жизни усердствуя к богослужению, она и к Святым Тайнам приступила в тот свой последний день – в храме Божием, на ногах, хоть и чувствовала крайнюю, предельную слабость. Не было рядом с ней множества ее монастырских сестер, духовных чад и сподвижниц – только две келейницы, скромные и благоговейные свидетели последнего вздоха своей великой наставницы. Есть что-то показательное и правдивое в этом уходе – правдивое по отношению именно к самой игумении. У святынь Саровских ничто не отвлекало мать Арсению от той напряженной и насыщенной внутренней работы, которую она всегда вела. Это была работа по освобождению души от обжигающих оков страстности, от привязанностей к скоротечному – от всего, что лишает человека главного – пребывания с Богом и в Боге. По всей видимости, кончина странницы вполне соответствовала духовному настрою матушки, а, возможно, и была ею испрошена. Думается, среди сегодняшних православных мало тех, кто не ознакомился бы в свое время с жизнеописанием матери Арсении. И уж совсем мало иноков, которые бы не прочли ее писем – этих свидетельств благодатной просвещенности ее трезвого и глубокого ума. Она была действительно личностью редкой, личностью исключительной и духовно одаренной. Дворянка, прекрасно образованная и начитанная, обладавшая тонким художественным вкусом, она могла легко обустроить свою жизнь в миру Дворянка, получившая отличное домашнее образование, начитанная, обладавшая тонким художественным вкусом и владевшая мастерством иконописания, она могла быть счастливой в браке или обустроить свою жизнь в миру в соответствии со своими идеалами и нравственными убеждениями. Она имела возможность вполне обойтись без суровых и подчас грубых лишений монастырской жизни – просто позволив своему отцу, человеку религиозному и богатому, окружить себя нежной родительской заботой. Однако Анна Себрякова выбирает путь иноческий. И это – в XIX веке, когда после близкого знакомства с Западом в жизни русской интеллигенции и дворянства отчетливо проявляются католическое и протестантское влияние, влияние масонов-мистиков. Когда интерес к православной духовности оказывается ощутимо пониженным: модными становятся идеи о некоем расплывчатом «внутреннем христианстве» и христианс