Русский художник Бруни Федор Антонович

Ф. А. Бруни - сын швейцарского итальянца, "мастера живописного и скульптурного дела", который в 1807 г. переехал с семьей в Россию. В 1809 г. Федор Бруни был принят в Воспитательное училище при Петербургской Академии Художеств, затем учился в классе исторической живописи у А. Е. Егорова и В. К. Шебуева; закончил АХ в 1818 г. Весной 1820 г. по приглашению княгини 3. А. Волконской отправился в Италию, там много и серьезно работал и рано приобрел известность. Крупный успех принесла ему картина "Смерть Камиллы, сестры Горация" (1824). В этом образцовом по строгости стиля произведении классицизма обнаружились некоторые черты, роднящие художника с искусством романтизма. Черты романтизма проступали и в других работах Бруни - в "Портрете 3. А. Волконской в костюме Танкреда" (1820-е), а особенно в картине "Вакханка, поящая амура" (1828), отличавшейся радостной чувственностью. Художник мог двигаться дальше по этому пути, обогащаясь тем новым, что принес романтизм, но Бруни остался на позициях академизма. Профессиональные достижения молодого художника были оценены, и он получил ответственейший заказ на копирование для АХ двух росписей Рафаэля в Ватикане. Поверив в свои силы, Бруни вознамерился сам создать великое произведение, избрав сюжетом для него эпизод из Ветхого Завета - историю Медного змия, поставленного Моисеем. Однако в 1836 г. ему пришлось прервать начатую работу и вернуться в Петербург, где он и К. П. Брюллов были назначены профессорами 2-й степени в АХ. За преподавание он взялся увлеченно, и студенты платили ему преданностью. В начале 1837 г. он исполнил "Портрет А. С. Пушкина на смертном одре", размноженный литографией и получивший широчайшую известность. Все же необходимость продолжить начатую работу заставила его в 1838 г. уехать в Италию и провести там еще два с половиной года. Законченный "Медный змий" в 1841 г. был доставлен в Петербург, где имел бурный успех, сравнимый разве что с триумфом "Последнего дня Помпеи" К. П. Брюллова. Мастерство живописца, сумевшего построить выразительную многофигурную композицию на громадном (565х852 см) полотне, подчинить драматизму сюжета свет и цвет, было бесспорно, а налет некоторой экзальтированности действовал на воображение зрителей. Однако картина принадлежала вчерашнему дню - дряхлеющему и вырождающемуся академизму, и это с фатальной неизбежностью определило дальнейшее угасание крупного таланта художника.