Грузии не нужна правда о Южной Осетии HD

Мари Отарашвили является одним из самых уникальных журналистов Грузии. Редким представителям средств массовой информации удавалось наладить отношения с властями отколовшейся от страны Южной Осетии. Но Мари Отарашвили без проблем посещает Ленингорский район мятежной республики, который в Грузии называют Ахалгори. Точнее, без проблем со стороны Цхинвала, так как грузинские чиновники с недавних пор всячески препятствуют ее деятельности. Ее даже напрямую обвинили в госизмене. Мари Отарашвили, журналист: "Гамгебели (глава местной администрации — прим.ред.) Зураб Перцхалаури угрожал мне, что найдет компромат на меня, что я как будто работаю на осетин или русских. Я, конечно, несерьезно это все восприняла, потому что гамгебели — это гамгебели, и он не должен так говорить с журналистами". Претензии к Мари Отарашвили со стороны грузинских чиновников объясняются просто: в своих публикациях она старалась давать максимально объективную оценку происходящему в Южной Осетии. Не боялась она и рассказывать о проблемах грузинских беженцев, жизнь которых отнюдь не так безоблачна, как это пытаются представить в Тбилиси. Мари Отарашвили: "Я уверяла, что я — журналистка, и я должна публиковать то, что есть, а не то, что они хотят. А он мне сказал несколько раз: "Пиши то, что я тебе говорю, а не то, что ты считаешь объективным". Да, я наполовину осетинка, но это не значит, что я необъективна. Я и грузинка, и осетинка. И для меня главное — объективная информация". Мари Отарашвили предполагает, что особое недовольство грузинских властей мог вызвать ее недавний сюжет о людях, которые в 90-х годах изгоняли осетин из Ахалгорского района. После того, как он вышел в эфир, журналистке даже поступали угрозы. Мари Отарашвили: "Некоторых людей не устраивает, что я туда и вижу все, как есть. Вы же знаете, что я единственная грузинская журналистка, которая имеет возможность туда приехать и освещать всё так, как есть. И я думаю, что некоторых это не устраивает. У меня проблем со стороны югоосетинских властей почти никогда не было. Наоборот, они всегда отмечали, что мои публикации объективны, и у них нет претензий. Я всегда, наоборот, сама говорила, что если у них есть претензии, пусть они скажут мне, чтобы я имела в виду. Я всегда пыталась, чтобы мои публикации были для того, чтобы наше общество знало, что там происходит в реальности".