"masum ve zavalli" ermenilerin marifeti 2
Azeri genocide made by armenians masum ermenilerin marifeti Не стреляли на восточной окраине города, откуда, по логике вещей, можно было выйти к Агдаму, ближайшему азербайджанскому райцентру. Именно здесь корреспондент "Московских новостей" Виктория Ивлева, которая шла, по ее признанию, не в первом, а во втором эшелоне атакующих, и напишет потом в своем репортаже, как на подступах к Ходжалы заметила, что навстречу ей "движется что-то напоминающее облако". Это была толпа полуодетых людей, выскочивших из домов на шум боя. "Последней в толпе азербайджанцев шла женщина с тремя детьми. Босая, по снегу. Она еле передвигалась, часто падала. Оказалось, что самому маленькому из ее детей два дня". Но вот до Агдама -- а это не один километр -- надо было еще добраться. Причем по территории, контролируемой армянскими боевиками, через лес, через скалы, зимой, по снегу, в мороз... А ведь в толпе были и раненые, и пожилые, и женщины с детьми... И тут начинается самое страшное. Потому что коридор этот представлял собой растянувшуюся на несколько километров западню: людей хладнокровно гнали на засады армянских стрелков. Первый раз толпу беженцев обстреляли у села Кятук, по всем правилам военного искусства -- с трех сторон. Убито и взято в плен несколько сотен человек, но это еще не конец трагедии. Апофеоз наступает у села Нахичеваник. Туда люди вышли к рассвету. Именно там кончился лес. И именно там началась главная бойня: женщин, детей, стариков расстреливали старательно и хладнокровно, из БТРов, из пулеметов, автоматов. А потом добивали. Затем следующая засада настигла людей уже у села Гюлаблы и у села Шелли. А потом мир обойдут съемки Чингиза Мустафаева, кадры, которые он снял у села Нахичеваник. Сам он так рассказывал о той съемке: "...Первый раз в сопровождении двух военных вертолетов мы прибыли на место расстрелов 28 февраля. С воздуха увидели площадку примерно в 500 метров радиусом, которая почти вся была усеяна мертвыми телами. Летчики боялись садиться, потому что территория контролируется армянскими боевиками. Но когда мы все-таки приземлились и вышли из вертолета, началась стрельба. Сопровождавшие нас милиционеры должны были погрузить трупы для отправки родственникам. Они успели погрузить в вертолет только четырех погибших. К тому же у всех нас был настоящий шок. Двое ребят потеряли сознание от вида такого количества убитых и обезображенных людей. Многих тошнило... То же самое было и 2 марта, когда мы прилетели вместе с иностранными журналистами. Многие тела оказались в еще более обезображенном состоянии. Над ними глумились в течение нескольких суток..." Юрий Романов, российский военный репортер, потом в своей книге так описывал открывшуюся жуткую картину: "Я выглядываю в круглое окошко и буквально отшатываюсь от неправдоподобно страшной картины. На желтой траве предгорья, где в тени еще дотаивают серые лепешки снега, остатки зимних сугробов, лежат мертвые люди. Вся эта громадная площадь до близкого горизонта усеяна трупами женщин, стариков, старух,
