Of Horses and Men - Official Trailer

Лошади Исландии В Нью-Йорке начался показ исландского фильма «О конях и людях» Бенедикта Ерлингссона, который известен по работе с Ларсом фон Триером. В отличие от других северных картин, которые привели к взрыву интереса к триллерам нордического “нуара”, этот фильм, снятый в лаконичной манере с сухим юмором на фоне дивной красоты пленэра, посвящен лишь тому, что обещает его название: коням и людям. Дело, однако, в том, что и те, и другие, живя в самой необычной стране, из всех, где мне довелось побывать, отличаются от всех себе подобных. Коней, как и людей, в Исландию привезли тесные суда викингов. В дорогу отбирали самых мелких – коренастых и живучих, тех, в ком сосредоточилась эссенция породы. С тех пор их расовую чистоту блюли тысячу лет. Чужих коней сюда не пускали, а своим, уезжавшим, скажем, на скачки, не разрешали возвращаться. Отсюда происходит уникальный характер исландской лошади, самобытной, словно йетти: мохнатая, свирепая, невысокая, но назвать ее пони – все равно, что сказать про Наполеона «метр с кепкой». До пяти лет лошади не знают узды и живут привольно, как мустанги. Свобода, считают коневоды, нужна, чтобы у каждой развился самостоятельный характер. Об этом я узнал, зимой, что важно, когда решил прокатиться верхом по живописной исландской долине. – Какой темперамент предпочитаете? – спросил меня грум. – Medium rare, – ответил я наугад, стесняясь признаться, что когда я в последний раз сидел на лошади, она была деревянной. – Тогда – Звездочку, в меру резва. Мы молча посмотрели друг на друга и я заметил белое пятно на лбу. Точно такое, некстати всплыло в памяти, было у жеребца-убийцы из рассказа Конан-Дойля «Серебряный». Я вывел кобылу из стойла и тут же об этом пожалел. К дождю прибавился снег и острый, прямо-таки кинжальный ветер. С великим трудом я влез на спину мокрого животного и сказал спасибо – «takk» – за то, что оно не сбросило меня сразу. Сверху открывалась свежая картина. Горы стали доступнее, дорога не имела значения, до земли было далеко и падать – больно. Отпустив поводья, я решил не вмешиваться в процесс. Кавалькада тронулась шагом, но путь вел к реке, и лошади не собирались сворачивать. Въехав в стремнину, Звездочка пустилась вскачь, не разбирая броду. Как настоящая исландка, она была счастливой мазохисткой и радовалась ледяной воде, словно средиземноморскому пляжу. Освежив нас купанием, Звездочка пустилась во все тяжкие. Забыв про меня, она флиртовала с жеребцами и дралась с подругами. На крутом склоне ей нравилось менять галсы, в долине – внезапно останавливаться в надежде на то, что я вылечу из седла и рассмешу товарок. Я ей не мешал, потому что не знал, как это делается. Когда Звездочке надоел скучный наездник, она отправилась домой – галопом. Раньше я не знал, что это значит, теперь – боюсь вспоминать. Окрестности уносились вдаль, и мне казалось, что навсегда. Добравшись до конюшни, она насмешливо фыркнула и стряхнула меня в сено. – «Takk», – вновь сказал я ей, чтобы не ссориться, но про себя решил,