К. Варяжский.Вальс.

Звёзды тонут.Их пожирают сумерки утра.Лишь напомнит о них слабый луч маяка.С ними тонет кораблик надежды, что я построилВ дивном вальсе, где в руке моей Ваша рука.Вальс.ВАЛЬСВчера зашёл ко мне Вальс. Немного под шафе, но красавец. С помятой элегантностью достал из кармана длинного, чёрного пальто бутылку водки и замасленную банку армейской просроченной тушёнки, которую без труда можно найти на рынке, и которая невероятно вкусна с дырявыми макаронами советской закалки. - Извини, замёрз. Вот решил погреться у тебя.-Не кипишуй, старик, я давно тебя ждал.Посидели, попили, в шахматы играть пытались. Пили за Шопена, за деревья, за гвардии рядового шестого полка, за самые чёрные ночи, за последнюю звезду, за хрущёвские подъезды, за майских соловьёв, что спать мешают. В общем, сносно посидели.Вальс всё время меня куда-то призывал идти. То – кружить, куралесить, то к девкам каким-то. Я не поддался. Когда седеют волосы на груди, хочется все приключения переживать у камина, в уютном кресле, старом, дырявом свитере и с хорошей сигаретой.Рассветало. Выпили за сумерки. Закусили холодным борщом прямо из большой кастрюли. Я закурил, а Вальс начал невнятно мычать какую-то мелодию.- Мычать каждый бык умеет. Если хочешь чем-нибудь похвастаться, иди побряцай по клавишам.Походкой пьяного матроса, не скрывая удовольствия, двинулся к роялю. Он, как и я, любил этот старый «Беккер», доставшийся мне совершенно бесплатно от старой бабульки, которая утверждала, что видела Ленина. Она только сняла с него тяжёлые канделябры из чистого серебра. Зато у меня есть его родной настроечный ключ со сломанной эбонитовой ручкой. Честно говоря, ручку я сам сломал, забивая гвоздь. А вот дырочка от пули самая настоящая. Времён гражданской войны. Но ценность рояля не в этом.Дело в том, что зимние сумерки, из-за снега во сто крат сочнее летних. Можно изобразить этот цвет, но словами его назвать ни в одном языке нельзя. А сыграть можно! Но только на «Беккере»!Исключительный бархат звуков, извлекаемых из этого чуда, может вскружить голову любому. Но, если и пальцы, которые кохают нежно, достойны беккеровских, слонячих клавиш, тогда держитесь! Вы услышите зимние сумерки. Они проползут леденящим теплом по вашей спине, и вам захочется, чтобы это ощущение продолжалось вечно…Вальс играл прекрасно. Удивительно, но он попадал именно по нужным клавишам и бросал на них пальцы именно с той силой, которая нужна для того, чтобы броситься со скалы и полететь вверх…И это, не смотря на то, что за ночь мы три раза выходили с ним пополнять запасы «горючего».Он звучал!Я закрыл глаза…Мы стояли в старом непонятном дворе, где большие деревья готовы были обнять хрущёвочки. Я помнил этот двор и каждую ветку этих старых деревьев, хотя точно знал, что никогда здесь не был. И этот до боли знакомый подъезд, в который я ни разу не входил, манил меня чем-то…Самая чёрная ночь умирала. Её отодвинули мои любимые деликатные сумерки утра. На небе оставался только огрызок луны и та звезда, которая рядом с ней по утрам.Т