Рифат Гумеров. Я солдат

Рифат Гумеров. Я солдат Ташкент 47-я серия. Центральная Азия. Узбекистан. Чиланзар. Улица Мукими. Улица Катартал Оптовый рынок на Катартале. И по улицам Ташкента разгуливают медведи (один бурый, другой белый - два весёлых мишки) и уличные музыканты играют на электрических рубабах... В Ташкенте много детей. И каждый мальчик - это солдат. И каждая девочка - это медсестра. _ Александр Кабанов Зимний призыв 1. Теперь призывают в армию по-другому: сначала строят военную базу поближе к дому, проводят газ, электричество, тестируют туалет, ждут, когда тебе стукнет восемнадцать лет. И тогда они приезжают на гусеничных салазках, в караульных тулупах и в карнавальных масках. Санта-прапорщик (сапоги от коренного зуба) колется бородой, уговаривает: «Собирайся, голуба, нынче на ужин – с капустою пироги... жаль, что в правительстве окопались враги...» Именную откроешь флягу, примешь на грудь присягу, поклянёшься, что без приказа – домой ни шагу. 2. А вот раньше – был совсем другой разговор: тщательный медосмотр через секретный прибор – чудовищную машину размером с военкомат, чьё гудение – марсианский трёхэтажный мат, пучеглазые лампы, эмалированные бока, тумблеры, будто зубчики чеснока... ...Тех, в чём мать родила, – отводили на правый фланг, тех, в чём отец, – оттаскивали на левый фланг, и всем по очереди вставляли прозрачный шланг: славянам – в рот, ну а чуркам – в задний проход, набирали идентификационный код, вспыхивал монитор, и вслед за бегущей строкой всем становилось ясно: откуда ты взялся такой. О, сержант Махметов, не плачь, вспоминая как, ты сжимал приснопамятный шланг в руках. Потому что увидел казахскую степь, а потом – свою маму – верблюдицу с распоротым животом, перочинным младенцем на снег выползаешь ты, шевеля губами неслыханной остроты: «Говорит, горит и показывает Москва...» Потому тебя и призвали в пожарные войска.