Андрес Серрано не хочет умирать и не любит слово “бездомный”

Андрес Серрано не первый раз показывает свои работы во Франции и не первый раз — в Авиньоне, где его часто скандальные и провокационные снимки вновь нашли приют в галерее коллекционера Ивона Ламбера. Правда, в прошлый приезд его работы на религиозную тему, в числе которых был и знаменитый «Писающий Христос», вызвали агрессивные выпады местной христианской общины. Но Андрес Серрано на авиньонцев, похоже, не в обиде: искусство может вызывать разногласия, признает он. Отмечая, что не считает себя фотографом: «Я не называю себя фотографом, потому что на самом деле я учился в Бруклинской школе искусств. Изучал живопись и скульптуру. После двух лет обучения понял, что ни рисовать, ни лепить я не в состоянии. Я был молодым, непоседливым, а кроме того у меня не было собственной студии. И я жил с женщиной, у которой была камера. Так понял, что мое искусство — это не кисть, а именно фотоаппарат». Американец Андерс Серрано в свои 65 лет больше известен в Европе, чем в родной стране, благодаря усилиям коллекционеров и галеристов Старого света, Ивона Ламбера в частности. Фотограф вспоминает: «Мы не слишком плотно общались с Ивоном в последние 20-25 лет, но я знаю, что он меня любит, ему нравится мое искусство. У меня к нему очень хорошее отношение.» На этот раз в Авиньоне представлена способная шокировать серия фотографий о смерти. Работая над ней, Серрано провел три месяца в морге. Он признается: «Я понял, что мне не нравится смерть и что я лично умирать не хочу. Я обнаружил, как часто люди умирают внезапно, совсем не так, как они себе представляют, не той смертью, которой, может быть, заслуживают. Большинство из тех, кого я фотографировал в морге, умерли не от старости, а от несчастного случая, самоубийства, от руки преступника, болезней. Естественный конец бывает редко». Другая его серия родилась после событий 11 сентября. Под собирательным заголовком «Америка» можно увидеть и портреты, и сцены пыток Фотограф поясняет: «Я начал разрабатывать темы пыток в 2005-м. Тогда „Нью-Йорк тайм“ попросил меня об этом. Они хотели каких